Александр Король

А то, что я книжки по вечерам писал – я странный и меня надо спасать. Ну ладно. Как и тогда, когда я был молодой, я эти глупости из всех щелей и углов слышал, так и по сей день ничего не изменилось. Ну, давайте так. А почему их тогда это так волнует? Я же не набрасываюсь сейчас на каждого второго и не тычу на него пальцем, что он неправильный. А почему их тогда так это корёжит? Я никого вроде не трогаю, книжки пишу, а всех аж трясёт. И всех по-разному – то или я плохой, или, наоборот, я в беде, меня надо спасать. Чего же вам так скучно-то живется тогда, раз вас так книжки мои раздражают? Это очень любопытно. Так что... Что это были за друзья? Ну всегда были такие друзья, что, когда я уходил в себя, уходил в свои “коридоры”, писал книжки, творчество – меня окружали творческие люди, ботаники. А когда были почему-то такие периоды в жизни, когда творческое вот это вдохновение заканчивалось и я попадал в социально-материальный мир, а он разный есть – и где и приличные люди индивидуально со своим миром определившиеся, а есть вот эти “потеряшки”. И эти люди всегда были каким-то искушением для меня, провокацией и искушениями – они как будто всю жизнь такую функцию выполняют. И я почему-то всегда с такими людьми рано или поздно пересекался, когда уставал от книжек. Они меня попачкают-попачкают, поосуждают, и потом я опять уходил в “космос” и книжки дальше писал. А они как все вот мракобесили, как они все грязью поливали, так и поливают. Пока меня нет – других поливают. Я появлюсь – меня будут поливать. Ну, опять же, я мог с ними не видеться, но мне просто почему-то во всех мирах было любопытно. То есть я как раз, в отличие от них, не такой уж категоричный, то есть я считаю, что все миры надо принимать. Я и в мире индивидуальных людей был, интересных, определившихся: кто-то доктор, как я говорил, кто-то инженер, кто-то так живет, кто-то так. А были вот эти ещё выскочки, которые все обсуждают, всё оценивают, что модно в Петербурге и в Москве, и вот они всегда хихикали, что я какой-то странный. И у всех в меру своей испорченности свои были ассоциации: кто-то говорил, что меня кто-то зазомбировал, кто-то говорил, что я наркоман, кто-то говорил ещё что-то. А на самом деле это у них так – это их, правда, такая жизнь, у них такое случалось и случается по сей день.