Страница 229

[Alexandr Korol]

естественно, в хорошем смысле этого слова. И он говорит: “Да, ты должен поставить задачу и не повлиять на народ, а дать им это как бы...”, как-то он так выразился, не могу сказать, как правильно, его языком не повторю. Суть в том, что если я представлю всех людей на земле, что я могу, он сказал, это не навязать, а именно предложить, как-то так, вот это что-то, что они если сделают, и если я об этом подумаю, то они это захотят сделать и сделают, и что это должно быть благословение высшей силы – вот если она дала добро, ты это делаешь, и происходят чудеса, – вот это он сказал. Он вообще все фамилии знает, всех людей со способностями. И он сказал, что Вольф Мессинг только гипноз умел, ни в кого вселяться или в кого- то переселяться он не умел, максимум гипноз и есть очень много “но”. И вот мы начали говорить про способности. Я говорю:

– Хорошо, мне гипноз неинтересен. А если вот человека нет передо мной, а вообще он обо мне не в курсе, и вот я сейчас хочу, чтобы он что-то сделал. – Ну это уже немножко другое. Ты это можешь, но Вольф Мессинг такого не мог. Чтобы так человек что-то сделал или захотел, тебе нужно настроиться.

И вот он назвал какие-то органы в голове: третий глаз и еще что-то внутри – дать сначала картинку в один орган, который картинку воспринимает в мозге, а потом дать вот этот приказ, что надо сделать. И он сказал, что я должен сначала, как пример, представить, что человек должен сделать, а потом я должен его об этом попросить, дать ему этот импульс, чтобы он это сделал. И он это увидит сначала, а потом сделает – как-то так. Но он сказал, что всякие в 90-х годах были эти экстрасенсы, жулики, мошенники, которые гипнотизеры, и да, гипноз они делали, но ничего больше они не могли. И все потом за это поплатились, что их предупреждали, что нельзя людей обижать, обманывать такими штуками, что за это наказание. Потом что еще? Сказал, что какая-то женщина была в Ленинграде или в Петербурге, все одно и то же, которая как раз там, что-то ее не любил Мессинг. И вот она даже с Блаватской была знакома, и она была очень необычной, какого- то там племени, каких-то времен, и что она могла такие вещи, которые никто не мог. Она могла зайти в кабинет, потом приходишь в кабинет, а ее в кабинете нет, то есть она могла исчезать. Как, куда – никто не знает.