Страница 138

[Alexandr Korol]

верили ему, всякие шишки в мире не верили ему. Думали, что вдруг он ошибается. Поэтому я его и поздравил уже точно. А вот кому он сообщает – может быть он уже сообщил всем этим своим, как он называет братьям здесь на земле, что вот он я, пришел. Может быть, они ждут когда я сам. То есть помните, когда я говорил, если вы – всемогущий, то вы должны сами к ним подойти, а не ждать. Может быть я должен к каждому подойти и сказать “Привет, Вася. Давай говорить”. Может быть так я сделаю. Ведь я же могу подойти к любому и знаю любого человека, о чем он думает и где находится. По какой улице он будет идти сегодня. Или просто сделать так, чтобы он сам ко мне подошел. Наверное, это должно быть все-таки таким естественным путем, что я отправлю книжку, а там пошло-поехало, так и познакомимся. Может быть, правда, еще даже никто не знает кто я. Так я тоже не понимаю, насколько стоит, что кто-то знал или нет. А вдруг это будет кто-то из тех 20 процентов, которые хотят меня уничтожить. Вот весело будет. Эти все 25 процентов людей, у которых все эти соцсети, они все будут трубить про меня, что я антихрист и злодей. Будут говорить “Посмотрите на него! Он в татуировках! Посмотрите, тут на фотографии с сигаретой”. Ну по всякому подло будут себя так вести. А я должен буду просто посидеть, подождать месяцок и их смоет. Потом опять, другие начнут. Других еще что-нибудь перебьет. И так будет Землю трясти, когда уже все они выступят, и они скажут: “Может быть, мы уже уберем этих всех блогеров, соцсети, инфлюенсеров. А то скоро от Земли ничего не останется”. Может быть будет такой вариант. Может быть эти демоны, 25 процентов демонов будут меня подкупать, думать, что я глупый человек и будут меня подкупать, соблазнять какой-нибудь властью, еще чем- то. Только они не понимают, насколько я прожженый, что мне кроме тетрадки, ручки и музыки ничего не надо. Это как раз всегда пугало людей самых грешных и алчных. Когда я с какими-то олигархами пересекался – их это как раз больше всего настораживал. Они чувствовали всегда, что во мне какая-то то сила, что я непредсказуемый, потому что мной нельзя управлять, меня не напугать, не подкупить. Они шарахались все от меня.